Предыстория возведения Берлинской Стены. Август 1961 года.

Н.Н. Платошкин

Военно-исторический журнал, № 1, 2009 г.

После окончания «холодной войны» в мире, к сожалению, всё более утверждается точка зрения, что возведение стены в Берлине в августе 1961 года (именно её разрушение в 1989 г. и символизирует для многих окончание «холодной войны») было актом отчаяния обанкротившейся экономически мировой социалистической системы. На самом деле стена стала давно ожидаемым шагом правительства ГДР по установлению в разделённом Берлине нормального пограничного порядка, который уже существовал на прочих внешних границах страны.

К тому же сооружение стены стало ответом на усилившуюся с 1960 года экономическую войну Запада против ГДР. А это в свою очередь объяснялось как раз успехами ГДР в экономическом соревновании с ФРГ в конце 1950-х годов. Главным, хотя отнюдь не единственным оружием экономической войны, стало активное переманивание квалифицированной рабочей силы из ГДР в ФРГ через открытую границу в Берлине.

Еще 1958 году СССР предложил США, Англии и Франции вывести их воинские контингенты из Западного Берлина и превратить его в «вольный город» по образцу Триеста. Аргументация Москвы в юридиче­ском смысле была безупречной: союзники ввели свои войска в освобождённый от фашис­тов Красной армией Берлин в июле—августе 1945 года потому, что именно в этом городе, центре советской зоны оккупации, предпола­галось размещение объединённых структур управления Германией — прежде всего Союз­ного контрольного совета. Однако этот орган с 1948 года бездействовал, к тому же после об­разования ФРГ и ГДР для пребывания в Бер­лине войсковых контингентов западных де­ржав не оставалось никакой правовой основы. Это косвенно признавали и бывшие союзники СССР по антигитлеровской коалиции, не ре­шавшиеся прямо включить Западный Берлин в состав ФРГ. В то же время западные держа­вы отказывались признавать ГДР, хотя СССР в 1955 году признал ФРГ, и демонстративно игнорировали её пограничников при переме­щении своих воинских грузов по территории республики, предъявляя документы на них только советским военнослужащим. При этом все гражданские грузы и лица, прибывавшие в Западный Берлин со стороны ФРГ, контро­лировались пограничниками ГДР, что у США возражений не вызывало.

В этих условиях СССР сделал вполне логич­ный дипломатический демарш: если гарни­зоны США, Англии и Франции останутся в За­падном Берлине, то СССР передаст контроль за их снабжением властям ГДР. В ответ США заявили, что будут прорываться из ФРГ в За­падный Берлин силой, и стали разрабатывать конкретные планы боевых действий на терри­тории Германии с применением тактического ядерного оружия, которое намечалось предо­ставить в распоряжение западногерманского бундесвера.

Переговоры между СССР и западными де­ржавами по берлинскому вопросу в 1958— 1960 гг. результатов не дали: бывшие союзники отказывались обсуждать любые предложения о демилитаризации города и одновременном выводе из Германии всех иностранных войск. Их позиция была легко объяснима: Западный Берлин с его «безграничьем» уже давно стал весьма удобным плацдармом для подрыв­ных и разведывательных действий против не только ГДР, но и всего социалистического лагеря. Агенты берлинской резидентуры ЦРУ практически беспрепятственно проникали че­рез открытую границу в обоих направлениях. Кроме того, используя свободу передвиже­ния из «социализма» в «капитализм», власти ФРГ и их покровители активно перетягивали из восточной зоны квалифицированную рабо­чую силу, провоцировали в ГДР экономичес­кие трудности. Постоянно возрастала и воен­ная составляющая давления Запада на ГДР и СССР. Так, 20 августа 1960 года руководящий штаб бундесвера (название «генеральный штаб» в западногерманской армии не при­менялось, чтобы не вызывать в мире непри­ятных исторических ассоциаций) опублико­вал докладную записку, в которой без всяких обиняков обосновывалась необходимость оснащения бундесвера ядерным оружием с правом его применения. При этом правитель­ство ФРГ официально одобрило идеи своих генералов1, тем более что возникли они не на пустом месте. США действительно могли во­оружить бундесвер ядерными ракетами типа «Поларис»2 с дальностью действия свыше 2000 км. Добавило тревог и испытание Фран­цией 13 февраля 1960 года своей атомной бомбы. В Москве не исключали, что Шарль де Голль из желания насолить американцам мо­жет поделиться ядерным оружием с немцами, что придало бы французской бомбе статус ев­ропейской. Опасе­ния были отнюдь не беспочвенны: Па- риж в то вре­мя действительно вёл на сей счёт тайные пе­реговоры с Бонном.

Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр, радуясь но­вому осложнению советско-американских отношений, не забывал подливать масла в огонь. 10 июля 1960 года он выступил на слёте землячества немцев из Восточной Пруссии и пообещал, что «прекрасная Восточная Прус­сия» (т.е. Калининградская область СССР) бу­дет возвращена немцам.

Что касается Москвы, то она старалась воз­действовать на решение берлинского вопроса всеми средствами, в том числе пыталась на­ладить прямые экономические и культурные отношения с Западным Берлином, которые до тех пор осуществлялись через ФРГ, т.е. грузы из СССР шли сначала в ФРГ, а уж оттуда до­ставлялись в анклав. При этом предлагалось в кратчайшие сроки довести объём советско-западноберлинской торговли до 150—200 млн рублей за счёт поставок в город транзитом через территорию ГДР нефтепродуктов, ле­соматериалов, зерновых, цветных металлов. Предусматривалось также развитие прямых связей в области культуры, науки и туризма.

Хотя экономическая выгода была очевидной, сенат Западного Берлина, поддержанный пра­вительством ФРГ и западными союзниками, не принял советских предложений.

Действуя строго в правовом поле, ГДР в 1960 году решила ввести для граждан ФРГ визовый режим при посещении Западного Берлина. Это затрагивало интересы правительства ФРГ, так как в нарушение межсоюзнических дого­ворённостей о статусе Западного Берлина оно постоянно проводило здесь заседания и иные мероприятия своих различных государствен­ных органов. Протесты СССР при этом просто игнорировались. Визовый режим не затраги­вал интересов обычных граждан. Жители За­падного Берлина по-прежнему могли пере­мещаться по столице беспрепятственно. Да и граждане ГДР, особенно врачи и инженеры, на подготовку которых ГДР тратила больше средств, чем ФРГ, как и раньше, беспрепят­ственно уходили через прозрачную город­скую границу в ФРГ, куда их целенаправленно переманивали более высокими зарплатами. После введения визового режима берлинская резидентура ЦРУ приводила данные, что с 31 августа по 6 сентября около 1000 граждан ФРГ не смогли въехать в ГДР. При этом сокра­тился и поток переселенцев на Запад: если в предыдущую неделю таковых насчитывалось 4544 человека, то теперь 3041 человек3. Инте­ресно, что даже разведчики ЦРУ, кого уж никак не заподозришь в симпатиях к СССР и всему восточному блоку, в резюме к своему анали­зу обстановки указали, что существование от­крытой границы в Берлине для ГДР категори­чески неприемлемо. Тем не менее проблема оставалась нерешённой.

13 сентября 1960 года правительство ГДР подтвердило, что жители Западного Берлина могут пересекать секторальную границу, как и прежде, свободно. Но если кто-то при этом че­рез территорию ГДР следовал за границу, то должен был предъявить западноберлинское удостоверение личности, а не паспорт ФРГ, как практиковалось до сих пор. С правовой точки зрения этот шаг властей ГДР был абсо­лютно безупречным. Действительно, поче­му граждане города, не являющегося частью ФРГ, должны были путешествовать по миру с паспортами этой страны? И всё же кризис в германском вопросе нарастал. 30 сентября 1960 года правительство ФРГ якобы в ответ на введение визового режима в одностороннем порядке денонсировало торговое соглашение между двумя германскими государствами. Ли­дер ГДР Вальтер Ульбрихт со своей стороны выразил готовность заключить специальное экономическое соглашение с Западным Бер­лином и гарантировал нормальное снабжение этого города. Предложение осталось без вни­мания. Руководству ФРГ и её партнёрам нужно было не улучшение, а ухудшение обстановки как в Западном Берлине, так и в ГДР в целом.

Экономическая война против ГДР стала раз­ворачиваться в первой половине 1960 года. Фирмы Западной Германии намеренно задер­жали отгрузку в ГДР 28 тыс. т металла ещё по торговому соглашению 1959 года и стали затя­гивать переговоры о заключении соответству­ющего соглашения на 1960 год. В результате за 5 месяцев 1960 года вместо 99 тыс. т толс­того прокатного листа Восточная Германия по­лучила только 59 200 т, что привело к простоям в химической промышленности, перебоям в снабжении электроэнергией4, существенному снижению про­изводства транс­форматоров и хо­лодильников.

Экономическая война против ГДР, по замыслу её организаторов, должна была за­тормозить успехи Восточной Германии в реализации поставленной в 1958 году цели: догнать ФРГ к 1961 году по подушевому потреблению основ­ных продуктов питания и промтоваров. В конце 1960 года ГДР обошла Западную Германию по потреблению на душу населения мяса (57,1 кг против 54,5), сливочного масла (13,6 кг против 7,8), сахара (32,5 и 27,3), рыбы (14,3 кг против 12,2), овощей (66,3 кг против 42,1). Неуклонно сокращался разрыв и по «элитным» продуктам типа сыра (3,9 кг против 4,4), кофе (1,1 кг про­тив 2,4) и какао (0,9 кг против 1,5).

К тому же Госсовет ГДР, реагируя на улучше­ние политической обстановки в стране, 30 ян­варя 1961 года постановил изменить порядок применения «политических» статей Уголовно­го кодекса: отныне надлежало делать упор на профилактические беседы и условные сроки наказания. Результат не замедлил сказаться: в первом квартале 1961 года было зарегист­рировано на 68,2 проц. меньше случаев анти­государственной пропаганды по сравнению с аналогичным периодом 1960 года5.

В руководстве ЦРУ понимали, что, если упус­тить время, Восточная Германия на фоне начав­шихся в ФРГ проблем с экономическим ростом может оказаться для немцев привлекательной для проживания страной. В 1959 году, напри­мер, в ГДР переселилось примерно столько же западных немцев, сколько в ФРГ восточных. И в ЦРУ решили начать подготовку в ГДР массового восстания по типу 1953 года6. Ставка делалась на расширение эмиграции из Восточной Гер­мании до неприемлемых для этой небольшой страны масштабов, что заставит правительство пойти на жёсткие меры, которые спровоцируют народные волнения. В начале 1961 года ста­тистические данные, как казалось, полностью подтверждали анализ ЦРУ. Если в 1959 году из ГДР в ФРГ переселились 143 917 человек (са­мый низкий уровень за всё время существова­ния ГДР и до строительства стены в 1961 г.), то в 1960 году эта цифра составила уже 199 188 человек7. Всего же через Западный Берлин в 1949—1961 гг. нелегально покинули ГДР око­ло 1,6 млн человек. Впрочем, бегство из ГДР продолжалось и после возведения стены: её преодолели почти 40 тыс. человек, при этом 192 человека погибли, около 200 были ранены, свыше 3000 арестованы.

На совещании Политического консультатив­ного комитета (ПКК) Организации Варшавско­го договора (ОВД), состоявшемся 28—29 мар­та 1961 года в Москве, В.Ульбрихт выразил озабоченность эмиграцией населения ГДР через Западный Берлин и предложил укрепить границу заграждениями из колючей проволо­ки. Однако Н.С.Хрущёв отверг предложение восточногерманского коллеги, так как закры­тие границы в Берлине нанесло бы, по мнению советского лидера, сильный удар по прести­жу мирового социалистического сообщества. Условились следующим образом: восточные немцы в обстановке секретности всё же бу­дут готовиться к оборудованию границы, а Н.С.Хрущёв тем временем встретится с не­давно избранным президентом США Джоном Кеннеди, что, возможно, повлияет на улучше­ние взаимоотношений между двумя система­ми. Если же советско-американский саммит не принесёт желаемых результатов, то Москва начнёт подготовку к заключению мирного до­говора с ГДР, в котором найдёт место положе­ние о передаче властям Восточной Германии прав по контролю над всеми коммуникациями Западного Берлина с внешним миром.

Между тем за неделю до заседания ПКК в Москве восточноевропейский отдел ЦРУ со­ставил меморандум, в котором предлагались конкретные меры по дестабилизации обста­новки в ГДР. Активное участие в подготовке плана подрывных операций принял профес­сор Гарвардского университета Генри Кис­синджер, ставший советником администра­ции президента Д. Кеннеди по берлинскому вопросу. ЦРУ исходило из того, что в случае подписания СССР мирного договора с ГДР западные позиции в Берлине настолько ос­лабнут, что придётся либо выводить из города войска, либо признавать ГДР как суверенное государство. Чтобы избежать этой тяжёлой дилеммы, ЦРУ предлагало ещё более усилить экономическое давление на Восточную Гер­манию. В последнем разделе меморандума, прямо озаглавленного «Как обстоит дело с (возможным) восстанием?»8, перечислялись конкретные шаги по расшатыванию экономики Восточной Германии: склонять лице наиболее важными для экономики ГДР профессиями к бегству на Запад; бойкотировать восточногер­манские фирмы, саботировать торгпредства ГДР за границей.

В июне 1961 года в Вене состоялась встре­ча Хрущёва и Кеннеди. Американский пре­зидент заявил, что все революционные движения в мире являются делом рук Москвы, и предложил как бы заморозить статус-кво: там, где коммунисты уже у власти, Запад не будет их свергать, но и СССР не должен под­рывать прозападные режимы. Хрущёв логич­но возражал, что Дж. Неру, Г.А. Насер и даже Ф. Кастро коммунистами не являются, и бо­ролись они за национальную независимость своих стран без советской помощи. Какой же Насер коммунист, если он посадил в тюрьму почти всю египетскую компартию? Но Кенне­ди критиковал все революции, даже Великую французскую. С другой стороны, американ­ский президент много рассуждал о борьбе США за свободные выборы во всем мире, но не мог ничего ответить Хрущёву, когда тот спросил, почему тогда США поддерживают диктаторский режим Франко в Испании. В об­щем, советско-американский саммит закон­чился ничем, работа ЦРУ по дестабилизации обстановки в ГДР набирала обороты, процесс обескровливания страны принял невиданные размеры. Если в феврале 1961 года на Запад через Берлин ушли 13 576 человек, то в апре­ле—уже 19 803. Ведущие западногерманские концерны при поддержке кабинета Аденауэ­ра и американских «друзей» усилили работу на поприще вербовки наиболее перспектив­ных восточногерманских кадров. Так, фирма «Машиненбау АГ» из Киля держала в Запад­ном Берлине «генерального уполномоченно­го по Берлину и Германской Демократичес­кой Республике», который регулярно получал списки наиболее востребованных в компании профессий и вербовал на работу граждан ГДР. Жителей восточной части города спе­циальными льготами заманивали на работу в его западную часть, что искусственно созда­вало в столице ГДР дефицит рабочей силы и наносило экономический ущерб на сумму в 2,5 млрд марок ГДР в год9. Например, в авгус­те 1961 года только в одном восточноберлинском районе Панков из-за нехватки персона­ла закрылись 67 магазинов, а 152 перешли на укороченный режим работы. К тому же жители Западного Берлина активно скупали в Восточном гораздо более дешёвые продо­вольственные товары, что часто приводило к их нехватке в торговой сети. Естественно, всё это вызывало неудовольствие граждан. Ещё более снизились и поставки из ФРГ, причём самого дефицитного для Восточной Герма­нии оборудования: высококачественной ста­ли, изделий для химического производства, электротехнических приборов, станков, что тормозило технологическое перевооружение промышленности ГДР. Так, если в 1959 году ФРГ поставила в ГДР 783 тыс. т каменного угля, то в 1960-м — только 241 тыс., проката соответственно 219,7 и 145,2 тыс. т. В целях экономии валюты — получать кредиты на ка­питалистическом рынке в 1961 году стало значительно сложнее — правительству ГДР пришлось сократить закупки продовольствия, что привело к ажиотажному спросу на продук­ты в отдельных округах, подогревавшемуся западными радиоголосами10.

В условиях необъявленной экономической войны ГДР уже просто не могла позволить себе держать и дальше открытой границу в Берли­не. При этом следует подчеркнуть, что на За­паде многие понимали юридическую правоту действий СССР и ГДР в берлинском вопросе. 14 июня 1961 года лидер демократов (правя­щей тогда в США партии) в сенате Мэнсфилд предложил сделать весь Берлин демилита­ризованным вольным городом. Была готова к компромиссам и Москва. Однако Вашингтон продолжал упираться. На специально орга­низованной встрече Аджубея — зятя Хрущё­ва и главного редактора газеты «Известия» с Кеннеди последний прямо заявил, что если он отдаст приказ о выводе войск из Берлина, его подвергнут импичменту'1. Тогда Аджубей повторил предложение об оставлении части аме­риканского контингента в Западном Берлине, но при условии, что в восточной части города останутся и советские части. Кеннеди почему-то ответил, что слышит об этом в первый раз, хотя Хрущёв в Вене уже предлагал то же самое. А 30 июня 1961 года Кеннеди дал указание госсекретарю и министрам обороны и финансов США подготовить предложения по возможным военным, экономическим и другим акциям против «советского блока», если напряжён­ность вокруг Берлина будет возрастать12.

В тот же день помощник Кеннеди по вопро­сам национальной безопасности Банди составил меморандум, в котором просил гос­секретаря и директора ЦРУ разъяснить, какие «подготовительные мероприятия должны быть осуществлены, чтобы мы продолжали нести нестабильность в Восточную Германию и Вос­точную Европу».

3 июля 1961 года, выполняя указание Кенне­ди, командующий американскими войсками в Европе генерал Кларк приказал берлинскому гарнизону армии США быть готовым к чрезвы­чайным обстоятельствам. Кларк потребовал от солдат «мужества, решимости и доброволь­ных жертв»13. Готовились не только американ­цы. Также находился в готовности «немедлен­но выполнить любую миссию» и бундесвер (в начале июля 1961 г. армия ФРГ насчитывала 311 тыс. солдат и офицеров). Американцы, сея нестабильность в ГДР, боялись, что ак­тивисты Социалистической единой партии Германии (СЕПГ) отплатят им в Западном Берлине той же монетой, и стали готовиться к подавлению возможных уличных беспоряд­ков. 12 июля 1961 года американский посол в ФРГ Доулинг, сообщая в госдепартамент о растущей напряжённости в «зоне», т.е. в ГДР, довольно провокационно вопрошал: неужели США опять, как и в 1953 году, будут спокойно взирать на «народное восстание» в ГДР? Это означало бы, по мнению Доулинга, «конец на­шего авторитета и влияния в Германии»14. До­улинг был, конечно, всего лишь один из тех, кто хотел не компромисса, а конфронтации с СССР.

13 июля 1961 года на заседании совета на­циональной безопасности США при обсужде­нии возможных шагов после заключения СССР мирного договора с ГДР госсекретарь Раек и министр обороны Макнамара предлагали рас­смотреть все возможные меры, в том числе и силовые.

Лихорадочно работали и военные штабы НАТО в Европе. Во время заседания совета блока 5—7 июля в Париже всерьёз обсуж­дался вопрос о привлечении бундесвера для участия в прорыве возможной блокады Бер­лина. Министерство обороны ФРГ считало, что силовое решение проблемы — это пре­рогатива западных держав-победительниц, а представители последних хотели использо­вать в первом эшелоне западногерманскую армию, тем более что министр обороны ФРГ Ф.Й. Штраус, будучи в Вашингтоне, снова настойчиво просил предоставить в распоря­жение бундесвера ядерное оружие. Правда, с этим американцы решили подождать, зато договорились со своими западногерманс­кими коллегами о совместных мерах против «зоны» — от экономического бойкота до пря­мых военных действий. А они планировались нешуточные. Американские генералы подго­товили к очередному заседанию совета нацио­нальной безопасности 19 июля 1961 года план самой настоящей войны против ГДР. Предпо­лагалось что силы НАТО будут прорываться в Берлин по автобану Хельмштедт — Берлин, затем Пентагон к концу 1961 года намеревал­ся «остановить» войска ОВД, которые вторг­нутся в Западную Европу в ответ на натовское наступление, и, наконец, прямо говорилось о ведении в это же время ограниченной войны обычными средствами против СССР. Весьма показательно, что Штраус назвал абсурдным военный сценарий США. Почему американцы уверены, что война будет вестись ограничен­ными силами и только вдоль автобана Хельм­штедт — Берлин? Но министру обороны ФРГ стало окончательно не по себе, когда он уз­нал, что США планируют сбросить на террито­рию ГДР атомную бомбу. Штраус не поверил: может, речь шла о территории Советского Со­юза? Но американские «друзья» уточнили, что имеют в виду именно ГДР.

24 июля 1961 года президент Д. Кеннеди от­дал приказ дополнительно направить в Европу 6 дивизий и принять меры для содержания в боевой готовности ряд авиационных соеди­нений, необходимых для их поддержки15, а 25 июля произнёс в конгрессе свою известную речь, которая окончательно похоронила надеж­ды на решение берлинского вопроса путём пе­реговоров: президент заявил, что не позволит коммунистам «выдавить нас» из Берлина; будет ускорено ведущееся уже с января 1961 года наращивание вооружённых сил США, числен­ность сухопутных войск вырастет с 875 тыс. до 1 млн, военный бюджет с 43,8 млрд долларов до 51,64 млрд. Американским семьям Кенне­ди посоветовал готовиться к ядерной войне и строить себе бомбоубежища. 

Военный психоз ещё более обострил си­туацию в Берлине. Если в июне 1961 года в ФРГ через Берлин ушли 19 198 граждан ГДР, то в июле — уже 30 415. Помимо экономичес­ких причин многие бежали на Запад, опаса­ясь войны, которая, казалось, уже висела в воздухе. 7 и 11 августа в Восточном Берлине произошли два крупных пожара, американ­ские и западногерманские военные заверша­ли отработку плана вооружённого прорыва из ФРГ в Западный Берлин по автобану Хельм-штедт — Берлин, а 10 августа 1961 года ко­мандующий сухопутными войсками НАТО в Центральной Европе генерал бундесвера Шпейдель близ границы с ГДР демонстратив­но инспектировал собранные для этой цели подразделения.

Напряжение достигло высшего предела. Обязательно должно было что-то произойти. И произошло. 13 августа 1961 года Берлин разделила стена. Власти ГДР установили нор­мальный пограничный режим. Международ­ная напряжённость сразу же спала. Европа облегчённо вздохнула. Характерно, что Запад ограничился довольно вялыми протестами. В Вашингтоне понимали, что с правовой точки зрения возразить просто нечего, поэтому со­средоточили свою критику именно на форме пограничного режима — стене15. Тем не ме­нее чужой опыт, судя по всему, Вашингтону понравился: сегодня США в спешном порядке сооружают стену на американо-мексиканской границе. Возникла стена и между израильской и палестинской территориями. Возможно, где-то и ещё появятся подобные стены. Вот только помогут ли они решить возникающие в мире проблемы?